Левые в тени империи

9 октября 2013 - П.В.С.

Начало XXI века ознаменовалось кризисом левых партий и бурным развитием правых. Внешней причиной этого стало огромное количество мигрантов. Но, вероятно, процесс этот гораздо более глубинный. Ведь, подобно экономическим циклам, можно говорить о точно таких же циклах в развитии государств. Тут всё просто: пока государство решает проблемы, перед которыми капитулируют правые, то становятся популярны социалистические лозунги. Но после того, как государство поднимает голову, вновь становится гегемоном, поднимают головы и правые. Так рождаются современные империи. И проблема мигрантов только дополняет общую картину.

В XIX веке Россию не зря называли жандармом Европы. Поделив с Францией сферы влияния, эти две державы пытались “отнять и поделить” территории остальных. С Польшей номер прошёл, а с Германией и Австрией — нет. Итогом этого противостояния стала Первая мировая война, а затем и Вторая. Такова логика Энгельса, и, надо признать, в целом она вполне верна и во многом даже прозорлива.

После Второй мировой с Германией сделали то, что собирались сделать за сотню лет до этого. Восточная часть де-факто, пусть и с некоторыми оговорками, отошла к России, а западная — к союзным державам, в числе которых была и Франция. Начиная с этого момента, стала оформляться картина мира, которую в общих чертах мы наблюдаем сегодня, но которая ещё не “доведена до ума”. Дело в том, что удержать послевоенное устройство не удалось в той же мере, в какой не удалось достичь чаяний основных держав в XIX веке. Германия в очередной раз восстала из пепла, вновь начав строить свою империю.

Современные империи не стремятся к формальному политическому единству и культурной гегемонии. Для них гораздо важнее экономические связи, через которые они могут контролировать политические элиты периферийных государств. При этом, сформировались целые полицентричные конгломераты держав, в которых более сильные оказались на ролях метрополий, а более слабые — на ролях колоний. Самое смешное, что некоторые потенциальные колонии просто-таки напрашиваются вступить в тот или иной союз и впасть в зависимость от империй. Чем не колониальная система нового типа?

Четвёртый рейх

Про то, что Германия главенствует в единой европейской экономике, уже написано немало. По сути если задаваться вопросом, кто победил по итогам всех перипетий XX века, то это, в первую очередь, именно Германия. Несмотря на поражения в двух мировых войнах и последующее унижение, немцы умудрились победить всех на экономическом фронте и даже возглавить движение, в фарватере которого плетутся некоторые их бывшие победители и поработители.

Империи всегда носили экономический характер. Этнически они не были однородны. На колониях можно неплохо зарабатывать, подпитывая величие правящего класса. Периферийные страны Европы постепенно попадают в кабалу германского капитала, становясь невольно колониями. В широком смысле под метрополией следует понимать “тройку” кредиторов, в которой Германия — первая среди равных.

При восстановлении имперского характера экономики никто не отменяет формальных демократических процедур ни в одной из частей новой империи. Внутри всё той же Германии есть территории, где властвуют левые, но они постоянно теряют позиции во время федеральных выборов. Правая элита вновь победила на выборах в Бундестаг 22 сентября, заметно улучшив результат, и Ангела Меркель сохранила свой пост на третий срок. В России происходит ровно то же самое в связи с третьим (и перспективой четвёртого) сроком Путина.

Для Франции, векового соперника немцев, ситуация складывается нисколько не лучше. Временная победа кандидата от социалистов весьма странным образом только подтверждает общий вектор. На новый срок он вряд ли будет переизбран, и к власти вновь вернутся правые. Даже в Норвегии правые пришли к власти лишь через два года после атаки Брейвика на левый молодёжный лагерь. Выходит, что даже Брейвик является частью общего тренда.

Разумеется, предложенная модель весьма упрощена, а ситуация в каждой стране гораздо сложнее, чем кажется. Левые не настолько слабы, чтобы не иметь возможности хоть как-то влиять на ситуацию, а правые не так сильны, чтобы действовать без оглядки на кого бы то ни было. Но в любом случае, всё идёт к тому, что ЕС постепенно поднимает голову, его члены больше не следуют вслепую за военными авантюрами американского капитала, желая играть первую скрипку самостоятельно. Поэтому вполне вероятно формирование де-факто европейской империи с Германией во главе и её дальнейшее усиление. Причём никто не собирается реализовывать сценарий с выходом Германии из ЕС для спасения собственной экономики: в этом случае будут ущемлены имперские амбиции, в жертву которым постоянно приносятся финансовые интересы простых немцев.

Разумеется, под термином “четвёртый рейх” подразумевается лишь цикличность германской истории. В ней империю Оттона Великого сменила вторая, “вильгельмовская”. Только затем появился “третий рейх” Гитлера, просуществовавший чуть более десятилетия. В историческом масштабе это совсем незаметный отрезок. И, как показывает дальнейший ход событий, то десятилетие не стало вершиной истории германцев.

Евразийская империя

Как бы мы ни смеялись над евразийской идеей Александра Дугина, следует признать, что де-факто формируется достаточно крупный центр масс во главе с Китаем и Россией. Первые заняты строительством собственной экономики, вторые дипломатией. Друг без друга эти два гиганта жить уже не смогут. У России есть ресурсы, которые она самостоятельно сегодня переработать не сможет. У Китая есть, куда их применить. В ситуации, когда ЕС вполне логично пытается ограничить влияние России на его экономику, России ничего не остаётся, кроме как перенаправить своё сырьё в Китай.

Россия ещё в 1990 году была частью европейской цивилизации, хотя и находилась в ней на особых ролях. С тех пор в головах наших сограждан возник мировоззренческий раскол. Чтобы хоть как-то направить население на путь истинный, элите предстояло объяснить ему, что на самом-то деле нам в Европе делать было изначально нечего. Причём нельзя было назвать Россию азиатской державой, ведь это означало шаг назад в сознании миллионов. А вот идея евразийства исподволь весьма доходчиво объяснила то, куда теперь движется Россия.

Спустя ровно двадцать лет, в 2010 году была официально озвучена идея создания Евразийского союза. Было объявлено, что в него готовы войти три страны — Россия, Белоруссия и Казахстан. Ещё две страны числятся кандидатами — это Кыргызстан и Таджикистан. Есть идея и по созданию “Большого Евразийского Союза” с Китаем, Индией и Ираном. Вероятно, со временем, несмотря на все противоречия, так и произойдёт. Судя по всему, этот проект, хотя и существующий в зачаточном состоянии, является идеологической вершиной современной российской элиты и во многом главным детищем Владимира Путина. И именно это позволяет называть всё это империей.

Для того, чтобы стать более “евразийской” державой, российской власти приходится избавляться от наследия “европейского периода”. Тот погром, который в последние годы учинён в школьном и вузовском образовании, в науке и культуре, является как раз индикатором этого тренда. Новая элита после разгрома прежних общественных доминант найдёт спасение в “евразийских ценностях”. Разумеется, останется весьма ощутимая прослойка европеизированных интеллектуалов, но отнюдь не они будут определять внутреннюю политику новой империи.

Геополитические стремления России и Китая нельзя назвать идентичными. Им просто по пути в этом мире. Они придерживаются примерно одинаковой позиции в самых важных международных вопросах и пытаются собирать в общий котёл те страны, которые ещё не слились в едином порыве с ЕС и США.

Кстати, в конце сентябре, уже после выборов в Германии, произошло интереснейшее событие, прямо связанное с “евразийством”. Во время заседания генассамблеи ООН российская делегация демонстративно покинула зал во время выступления грузинского президента Михаила Саакашвили. В этот самый момент он как раз критиковал “евразийские” идеи, заявив, что его страна не вступит в “Евразийский союз”. Те же мысли повторила Тея Цулукиани, грузинский министр юстиции, выступая спустя сутки на комитете Европарламента по иностранным делам. А вот премьер-министр Бидзина Иванишвили в начале сентября не исключил вхождения Грузии в Евразийский союз. Вполне возможно, что это может быть как индикатором раскола по этому вопросу в грузинской элите, так и перемены позиции.

Для России “евразийский” проект особенно важен в плане самоидентификации в окружающем мире. К тому же он даёт шансы хоть в каком-то виде восстановить бывший СССР в узком смысле и пространство Российской империи в широком. Чем сильнее государство, тем проще управлять его медианным жителем во имя величия родины. А величие идёт рука об руку с империей. Только вот периферийный характер российской экономики при этом сохраняется. Но теперь это не европейская периферия, а азиатская.

Российскому государству не хватает главного: собственной промышленности и рынков сбыта. Мы почти все основные товары импортируем, а то, что производим сами, зачастую никуда не годится. К тому же, вступление страны в ВТО ещё больше усилило зависимость от мировой экономики. Впрочем, ВТО нужно для совершенно других целей: чтобы усилить зависимость мировой экономики от экономики России, сняв барьеры перед потоками российских энергоресурсов.

Левые в империи

Как показала история, до сих пор левые, имеющие доступ к власти, обычно оказывались проимперски настроенными. Одним из самых первых индикаторов стало их поведение во время Первой мировой войны. Война их расколола, развалив и интернационал. Подлинные же, интернационалистские левые оказались не в самом большом числе.

Не лучшая участь постигла и российских левых. Большевики, едва победив всех своих противников, стали новой элитой в империи. Они не создали ни социалистической демократии, ни социалистической экономики, выродившись в итоге в силу, настроенную проимперски.

Европейские левые после восстановления интернационала в итоге перестали быть левыми как таковыми. Больше того, именно они стали основным двигателем капиталистической неолиберальной идеи. Чем отличаются в современной Германии социал-демократы от христианских демократов, вряд ли кто-то в состоянии чётко объяснить. Партия же настоящих левых, хотя и заседает в Бундестаге, не имеет реального влияния на властные решения.

Та же ситуация сложилась и в других европейских странах. В Норвегии только что низвергнуто “самое левое правительство Европы”. Классические левые партии, долго находившиеся у власти, резко потеряли поддержку своих избирателей. Ведь никакой левой политики они предложить не в состоянии, зато прекрасно ассоциируются с наступлением капитала и ухудшением положения пролетариата — и рабочих, и служащих, и творческой интеллигенции. Они не дают рецептов разрешения ни старых, ни новых конфликтов, превратившись из авангарда общества в машину борьбы за власть. И это показало, насколько силён всё ещё в обществах России и Европы запрос на имперскую идею.

Напротив, в ситуациях, когда империи рушились, левые моментально приходили к власти. Вспомним крушение всех империй после Первой мировой войны, когда правый электорат был деморализован. Левые пришли тогда к власти не только в России. Они оказались едва ли не единственной силой, способной удержать стремительно несущиеся в тартарары осколки былых держав.

В текущей ситуации подлинным левым остаётся одно: пытаться проводить социалистические идеи на практике, пусть даже на самом низовом уровне. Нужно заниматься организацией местных сообществ, укреплять их, создавать стабильные общественные структуры, которые могут говорить “да” или “нет” хотя бы местной власти, и к которым эта власть будет вынуждена прислушиваться. Нужно по-прежнему вести интеллектуальную работу, заменять собою разгромленную систему образования. Нужно заполнять пустующие ниши общественного бытия и показывать пример другим.

Да, сопротивляться нужно. Но сопротивляться нужно конструктивно, созидая то, чего ждёт уставшее, измотанное и разуверившееся во всём общество. Всё это вовсе не значит, что нужно становиться частью государственной системы. Это даже не означает автоматически участия в выборах — ведь общественные структуры не должны сращиваться с властью. Но чем государство сильнее, тем больше увеличивается его гнёт на простого человека. И именно этого самого простого человека подлинные левые и поддерживают. Сейчас по факту они именно этим и занимаются — создают независимые профсоюзы и кружки, давая уставшим массам то, чего им не дают официальные структуры.

Важно заниматься критикой всевозможной несправедливости, творящейся вокруг. Чем сильнее будет закручиваться система империализма, тем удобнее её будет критиковать, причём критиковать весьма остро. Эту систему будут ненавидеть все, кто не кормится от неё, и даже часть тех, кто это делает. Но никто, кроме социалистов, не сможет это делать в системном смысле.

У подлинных левых, наконец, есть и самая важная стратегическая цель — сохраниться организационно, просто оставаясь собой. Ведь рано или поздно любая империя рушится. И никто, кроме подлинных левых, не сможет удержать осколки империи от коллапса. Важно оговориться: речь идёт не об удержании империй от распада, а именно о подхватывании власти в тех случаях, когда её обронит политическая элита. Именно поэтому левым нужно быть постоянно готовыми к этому. Ведь именно в их силах будет удержать эти обломки от радикального правения, от взрыва ненависти к тем, кто, по их мнению, является источником всех бед. И как знать, может, на этот раз у нас (или наших потомков) и получится построить подлинный социализм.

Владимир Пешков

Статья была впервые опубликована в интернет-журнале "Рабкор" >>>>

← Назад