Монстр педагогики

Оригинал публикации https://vintovka.wordpress.com/03/monster-of-pedagogy/

А.С. Макаренко и постсоветская педагогическая система

Нет, что ни говорите, а в интересное время мы живём! Разрушена одна империя, однако на её месте возводится другая. Казалось бы, диктатура и тоталитаризм ушли в прошлое, однако вот они — на месте. Поначалу казалось, что разница между СССР и Российской Федерацией громадна, но система большевистского государства так великолепно служит новым хозяевам, что менять её у них нет нужды. Социальные институты СССР остались в наследие современному кремлёвскому режиму и, если реформируются, то внешне — карательно-«воспитательная» суть госслужб проявляет себя так же, как и во времена Андропова.

Известно, что не только семья влияет на приобретение ещё свободным человеком набора общественных стереотипов и личных комплексов. С определённого возраста к процессу формирования из человека очередного винтика в государственном механизме подключается такой репрессивный аппарат государства, как школа. Вся советская, а ныне — постсоветская официальная педагогика насквозь пронизана духом «обязательности», несвободы и принудительности. Авторитаризм и диктаторские, карательные методы, унижение человеческого достоинства являются нормой для государственных школ, детских учреждений и большей части семей. Это продолжалось долгие десятилетия в СССР, в постсоветской России не изменилось ровным счётом ничего. А чему меняться, когда эта традиция уходит корнями в века? На принуждении буквально выстроена официозная государственная педагогическая теория Советского Союза. И тут надо вплотную задуматься о чрезвычайно зловещей личности, которая, во многом, стояла у истоков этой теории и практики, была одним из их основателей и яростных вдохновителей.

Макаренко А.С. Певец карательной педагогики и выбивания из подрастающих поколений всякой человечности! Губитель детских душ. Человек, с которым у свободомыслящей части юного поколения совершенно особые счёты. Должен сказать, что лично я, читая недавно его семитомник, поражался, с одной стороны, доходящему до садизма иезуитству, а с другой — постоянным недомолвкам, уходом от многих вопросов.

Итак, дорогие друзья и подруги, я приступаю к процессу глубокого бурения навозной кучи советских педагогических догм. Со спуском глубоко в бездну (слабонервным — одеть спецпротивогазы). Впрочем, предупреждаю, что эти догмы уже отравили жизнь отнюдь не одному поколению детей и подростков.

Догма первая. Положение о том, что между семьёй и школой, между старшими членами семьи, вообще среди взрослых должно быть полное согласие в вопросах воспитания. Что родители не должны критиковать друг друга в присутствии детей, и нельзя категорически при детях ругать школу, учителей, а учителем — других учителей и т.п. Практически это означает, что если «старшая» сторона неправа, необходимо заведомо лгать и лицемерить во имя торжества принципа «взрослый всегда прав». Но ведь это гнусность, приучающая людей с ранних лет к лицемерию и лжи! И при этом ещё смеют требовать от детей правдивости! Хотя невинная детская ложь — явление вполне естественное и безобидное, а такая лживость старших — вещь очень опасная! Единый фронт, страшно давящий на психику ребёнка, подростка. И получается, что пожаловаться при этом некому. Да и какой смысл, если такова педагогическая догма, и в любом конфликте правота будет признана на их стороне. Система «единого фронта» насквозь тоталитарна, пропитана домостроевским духом, чрезвычайно удобна для диктаторского режима, нашей системы власти без демократии, основанной на угнетении миллионов людей.

Кстати говоря, аналогичное педагогическое положение с большим успехом действовало в условиях Домостроя. Оно было в большом ходу и в дореволюционной России, и в Спарте, и у иезуитов, и во многих других местах. Вообще, оно принадлежит реакционной, консервативной педагогике. Так что апостолы карательной педагогики не придумали ничего нового, а только возродили плохо забытое старое. Ни Макаренко, ни другие ему подобные не оригинальны. Только лицемерия и лживости у них побольше, чем у многих их предшественников.

Следующая догма. Распоряжение, требование родителей, учителей, старших должно быть обязательно выполнено, любой ценой. В частности, в «Лекциях по воспитанию» Антон Семёнович изрекает: «Лучше не допускать, чтобы распоряжение не было выполнено, но если уж распоряжение не выполнено, следует повторить его более холодно, да и дело с концом.» Примерно так, и при этом ни звука о том, что делать, если требование после этого снова не будет выполнено. Ох, как лукавит «педагогическое светило». Поскольку дана общая установка на безоговорочное послушание, напрашивается сам собой вывод — заставить любой ценой, в том числе — кулаками, ремнём, палкой, чем угодно. Кстати, несмотря на то, что вроде бы указывается, что все требования должны быть разумны, понятны и выполнимы, всё же подчёркивается: необходимость выполнения без оговорок и пререканий любого распоряжения не подлежит сомнению. Не предусматривается никакого права на отказ выполнить какое бы то ни было распоряжение, требование даже непомерно тяжёлое, унизительное, жестокое или сумасбродное. И в семье, и в школе, и в отрядах, повсюду: послушание — величайшая доблесть! Но ведь это было и в Спарте, и у иезуитов, и, наконец, у эсэсовцев («Честь в верности!»).

То-то в уставе Вооружённых Сил действует такое правило: «приказ должен быть выполнен точно, беспрекословно и в срок». Любой приказ — даже заведомо преступный. Даже если прикажут убивать гражданское, ни в чём не повинное население. Как в Венгрии в 1956м, в Новочеркасске в 1962м, в Чехословакии в 1968м и в Чечне начиная с 1994 года! Что это? Плоды послушания? Что ж, сам Макаренко называл свою педагогику командной. Он же всячески обливал грязью, клеймил теорию свободного воспитания, которую и вытеснила у нас командная педагогика к концу двадцатых — началу тридцатых годов. Интересно обратить внимание на такой момент: на отряды в СССР (а теперь и РФ) делились не только пионеры, не только дети и подростки, «отдыхающие» в пионерлагерях, но и заключённые в ИТК — исправительно-трудовых колониях, попросту говоря — на «зонах», в ВТК — воспитательно-трудовых колониях, т.е. «зонах для малолеток», воспитаники в спецПТУ и, кажется, спецшколах, страшных «исправительных» заведениях для «трудных» детей и подростков (вся трудность которых часто заключается лишь в нежелании покорно подчиняться нашей чудовищной педагогической системе). Делились на отряды и воспитанники детских колоний А.С. Макаренко. Очень символично — не правда ли?

Весьма символично и многое другое. Например, такая «совершенно замечательная» чёрточка, как требование обязательного соблюдения режима дня. Почему это человек не может ложиться спать, вставать и т.п. тогда, когда он захочет, а не тогда, когда это «установлено»?! «Великий педагог» даже не удосуживается толком ответить на данный вопрос. Но ведь это рабство, концлагерь. Человек с детства не принадлежит себе. Между прочим, режим дня, режим строгой принудительной регламентации существует у нас и в армии, и в местах лишения свободы, и в «спецухах». Так мало этого, в своих «Лекциях о воспитании» Макаренко потребовал, чтобы аналогичная мера практиковалась… в семьях! То, что такая система существовала в детских учреждениях СССР и с тем же успехом существует сейчас, уже указывает на милитаристско-тюремно-лагерный характер педагогической системы нашей страны! Но, похоже, что Макаренко и ему подобные хотели бы даже родителей превратить в тюремщиков своих собственных детей. Идеолог отечественной педагогики был, по сути дела, идеологом рабовладения, рабства! В своё время воспеватель рабовладельческого строя Платон тоже требовал, чтобы никто ничего не делал без предписания начальников. Даже в быту. Только монстр педагогики жил в ХХ веке, когда подобные требования тем более недопустимы.

В учреждениях, которыми руководил Антон Семёнович, существовал (как и в концлагерях, как и в сталинском ГУЛаге, как и в нынешних лагерях) принудительный труд с изъятием большей части произведённого прибавочного продукта в пользу государства. Труд на чужих (государственных) средствах производства. Таким образом, производственные отношения имели там рабовладельческий характер. Правда, могут возразить, что там платили зарплату. Что ж, иногда зарплату платили и крепостным рабочим на заводах и мануфактурах XVII — XIX вв. В любом случае, выше крепостнических отношения между макаренковскими воспитанниками и государством, начальством не поднимались.

Именно Макаренко принадлежат зловещие слова: «Основанием дисциплины является требование без теории». «Я являюсь сторонником требования… без поправок и без смягчения» (Проблемы школьного советского воспитания, 2-я лекция: Дисциплина, режим, наказания и поощрения, в собр. соч. А.С. Макаренко, т.5, стр. 144-145, 1951 г. изд.). Он же призывал к усилению карательной педагогики в школах. Между тем Октябрь 1917го упразднил карательную педагогику. Даже большевистские «Положение о единой трудовой школе» (1918) и «Устав школы» (1923) гласили чётко и однозначно: «Никакие наказания в школе не допускаются». В 20-е годы была широко распространена теория свободного воспитания. Однако, большевизм стремился к диктатуре, и школьная демократия, зародыш прав учащихся, очень быстро была прихлопнута победившим сталинизмом. И именно восхваляемый нашей официальной педагогикой Антон Макаренко сыграл в этом деле такую зловещую роль.

А чего стоит такое «педагогическое новшество», чтобы любые прегрешения детей… обсуждало общее собрание. Это, в частности, из «Марша 30-го года». То есть следует читать, что детский коллектив должен по наущению старших травить отдельных детей, большинство должно давить на меньшинство по указке родителей, начальства. И ведь если откажешься участвовать в травле, травить начнут тебя самого! Я убеждён, что именно отсюда в значительной степени пошли кампании травли инакомыслящих в СССР: «врагов народа», «безродных космополитов», «отщепенцев», Пастернака, Сахарова, диссидентов-«антисоветчиков», «сионистов» и т.д. и т.п. Травли, «проработок» и прочего. На голом месте ведь ничего е возникает, а привычки, усвоенные с детства, переносятся и во взрослую жизнь.

Далее. «Главный воспитала» СССР отличался патологической антисексуальностью. Он был практически вообще против полового воспитания несовершеннолетних. Из того же «Марша 30-го года» следует, что никакой половой жизни в его учреждениях не ведётся, и этой проблемы вообще нет. Ханжество и пуританские нравы похлеще, чем, например, в Англии времён королевы Виктории! Плоды отсутствия в СССР и России нормального полового воспитания поколения, вступающие в жизнь, постоянно пожинают, в частности, в виде сексуальной безграмотности большинства супругов и незнания элементарных, зачастую, вещей в данной области. Показательно, что отсутствие половых отношений в своей «коммуне» Антон Семёнович прямо связывает с тем, что «сильны скрепы, связывающие детский коллектив». И наоборот, «там, где дети не уважают педагогов», по Макаренко, всё возможно. Да, вот ещё что. Оказывается, уважение к педагогам и идеологическая обработка… заменяли половое воспитание в «коммуне». То есть этакая платоническая любовь взамен половой. Что ж, на ум приходит довольно известный анекдот. На некоем предприятии, учреждении трудящиеся не хотят ходить на политинформацию или открытые партсобрания. Начальство подумало и объявило, что в такой-то час состоится лекция на тему «Три вида любви». Народу набилось — яблоку негде упасть. Вышел докладчик и объявил: «Итак, товарищи, мы начинаем лекцию о такой разной любви. Первый вид — это любовь между представителями одного пола. Это вопрос малоинтересный. Второй — это любовь между представителями двух полов — мужчиной и женщиной. Это вы все хорошо знаете, углубляться в данный вопрос нет необходимости. Третий — любовь народа к партии и правительству. Об этом виде любви мы сейчас поговорим более подробно…»

Думаю, любой нормальный человек должен сознательно отвергать третий вид любви. А попал бы я в колонию такого типа, как у А.С. Макаренко — ох и «поработал» бы! И на коллектив бы постарался соответствующим образом повлиять.

В современной России должно возникнуть массовое движение детей и подростков; целью которого было бы бороться за свои права, за полное уничтожение командной, подавляющей личность и унижающей человеческое достоинство государственной педагогики, за свободное воспитание (в первую очередь — самовоспитание и самоуправление) свободных людей! Конечно, легально такое движение существовать не сможет. Но очень хочется верить, что рано или поздно тоталитарный режим падёт, а вместе с ним погибнет и монстр нашей педагогики, всего омерзительного советского «воспитания». Со всем его деспотизмом, принудиловкой, поощрением доносительства, выбиванием инакомыслия и вдалбливанием «доблести» послушания! Верить и делать всё возможное для приближения наступления этого краха!

Вл. Сиротин