Пешков Владимир Тираны

I

 

Они приспустили флаги
И слёзы роняют скупые
О том, что из этой клоаки
Уходят тираны седые.

Тираны уходят, сутулясь
Солнце солнц созерцая с прищуром,
Не видя кладбища улиц.
И взлетают ввысь на кауром.

И капают слёзы скупые
Из глаз, глядящих куда-то,
Из глаз, что навеки слепые,
В них вместо рассветов закаты.

Ревут люди, плачут от горя,
И рвут на себе одежды,
Они умирают стоя,
Они не смыкают вежды.

Полуостров и горы глухие.
Пустыни и пыль. Бездорожье.
В Корее нет места стихии,
И в Ливии всё безнадёжно.

И палит полуденным зноем,
Как баранов, идущих покорно
Людей, шагающих строем
За тиранов, смотрящих порно.

Что с того, что все люди — собаки
Для тиранов, сидящих на троне?
Завтра будет весна в этом мраке.
Завтра будет конец этой вони.

II

 

Хорошо умереть в своей постели,
Своею смертью среди родных.
Так тираны мечтают, ужели
Забрала революция их?

Они помнят, как всё начиналось:
Они были готовы на всё,
Им была неизвестна жалость,
Их жестокость с тех пор несёт.

И не все они кончили плохо.
Кто-то из них после смерти бог.
Ким Ир Сен до последнего вздоха
Богом был и немало он мог.
Впрочем, кое-кто всё же не дожил
До седины при почёте и славе.
Кое-кто схлопотал по роже
И при жизни стал собакой в канаве.

 

Их рвут на куски, проклинают
И мечут наотмашь проклятья.
Тиранов только злом поминают,
Ведь тираны — чёртовы братья.

Сидишь и думаешь: «На востоке
Солнце встало и день начинает.
Но о начале прекрасной эпохи
Тиран самым последним узнает».

III

 

Мне БГ говорил: «Станет легче к утру».
Я не слушал, не смог я сдержаться.
Тот тиран, что во мне, разметал
Весь мой мозг по разным веткам метро,
Тот тиран сделал мне предложение сдаться.

Вот тебе твой тиран, он твой враг,
Он твой личный и злой искуситель.
Он тебя же направляет во мрак,
Он твоих нечистот потребитель.

Циммерман говорил мне, что я идиот,
Но послушать мне сил не достало.
Циммерман был свидетель —
Мой тиран меня взял в свой оборот,
Силы воли осталось так мало.

Он — ценитель твоих красот,
Твой тиран, он подобен Богу,
И влияет на тебя как Брут,
Коварный и злой недотрога.

Мне Ник Кейв предвещал, что тиран победит,
Что меня обведут вокруг пальца.
Не отправить письма в направленьи зимы,
Даже если зима напоследок простит
И избавит от кармы скитальца.

И толкает он прочь, в никуда
И вода кругом — с моря, с небес ли...
И тиран говорит слово «Да»,
Но не стоишь ты слова «если».

Один Майк говорил: «Боттхисатва, вперёд!»
Он кричал, подгонял, давал силы.
Майк всё знал наперёд, он предвидел,
Что тиран мой давно стоит у ворот,
Мой тиран покидает меня красиво.

И вот ветром несёт свежий слух,
Дуновенье с других берегов.
Там тиранов не переносят на дух,
Они там не в чести у богов.